Успеха добивается не самый талантливый и тем более не самый достойный, а самый упорный. Потому что ему больше всех надо.© Народная мудрость
Подавляющее большинство самых разных людей в России выступают против эвтаназии
читать дальше
Эвтаназия сейчас неприемлима для России. По крайней мере об этом свидетельствуют те ответы, которые получил корреспондент одного из российских телеканалов
На минувшей неделе много шума было из-за информации о том, что в недрах Совета федерации якобы зреет закон, разрешающий эвтаназию (в переводе с греческого – благая смерть) в России.
Сенатор, которой приписывали инициативу, поспешила откреститься: нет, мол, никакого законопроекта нет, есть только желание поднять дискуссию по данному вопросу.
Один из аргументов "против" – слишком велика опасность того, что родственники, врачи, юристы будут склонять тяжелобольного человека к самоубийству. Готова ли наша страна к легализации эвтаназии?
Мнения выслушал корреспондент НТВ Никита Анисимов.
В реанимационной челябинской больницы "скорой помощи" врачам некуда торопиться. У пациентов палаты номер 4 возвращение к жизни может длиться всю оставшуюся жизнь.
Врач: "Здесь можно было бы поставить смерть мозга. Но были похожие случаи, когда состояние пациентов улучшалось и через 140 дней, и через два месяца, поэтому мы никогда не вынесем такой вердикт".
Она спешила на работу, а угодила под кирпич, падавший с крыши. Поначалу профессор Астахов решил, что поражения мозга необратимы, но 140 дней спустя девушка начала реагировать на голоса родных.
Арнольд Астахов, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии Уральской медицинской академии дополнительного образования: "Вы дайте нам любого пациента, даже на аппарате, мы будем делать все, чтобы человек жил".
Реаниматолог Арнольд Астахов верит в чудесные исцеления и не хочет решать, кому жить, а кому нет. В его отделении, где недавно выходили рядового Андрея Сычёва, клятву Гиппократа помнят назубок.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Я никогда не дам никому смертельного средства, а также никому не покажу пути для этого замысла".
После 20 лет практики у операционного стола доктор Владимир Рыбин защитил докторскую по философии. Первая в России научная попытка осмысления феномена эвтаназии привела его к протоирею челябинского храма.
Игорь Шестаков, протоирей: "Для нас является абсолютно недопустимым даже говорить о том, чтобы человека лишать жизни".
Однако Владимир Рыбин с кафедры Челябинского университета бьет во все колокола. Главный вывод его диссертации состоит в том, что эвтаназия – это проблема не медицинского, а, скорее, социального характера.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Там, где эвтаназия вводиться в медицинскую практику, можно наблюдать далеко зашедшие стадии антропологического кризиса. В обществе, которое легализует эту процедуру, личность распадается".
Роб Жонкьер, председатель общества "Право на смерть": "Наш опыт показал, что можно легально применять эвтаназию. Многие государства хотят последовать примеру Голландии. Однако если население страны не получает качественную медицинскую помощь, я бы не стал выступать за легализацию этой процедуры".
В голландском обществе "Право на смерть" уже 104 тысячи членов, которые написали на зеленых бланках заявления на эвтаназию в случае внезапного ухудшения здоровья.
Совершить процедуру может только семейный доктор. Для удобства врачей в Бельгии выпустили специальные аптечки для лишения жизни. Долгое время на них был ажиотажный спрос.
Валентина Петренко, председатель комитета Совета федерации РФ по социальной политике: "Онкологические больные, одинокие люди звонили и спрашивали, куда им обратиться, если они захотят уйти из жизни, ведь доктора им в этом отказывают".
В Совете Федерации обещают провести круглый стол, чтобы понять причину таких обращений. Но секретарь совета Росздравнадзора по защите прав пациентов уверен, ответ и так знает каждый медик.
Алексей Старченко, секретарь общественного совета Росздравнадзора по защите прав пациентов: "Когда каждый онкологический больной будет получать серьезную обезболивающую терапию не по блату, не по каким то особым распоряжениям Минздрава, а по предписанию лечащего врача, только тогда может рассматриваться вопрос об активной эвтаназии".
В обшарпанной трехэтажке размещается последний приют для тех, в чье выздоровление уже, кажется, никто не верит. В миллионом Челябинске всего один хоспис на 13 мест, и без очереди сюда не попасть. Врачи диагнозы своих пациентов изменить не в силах, зато облегчить их страдания пытаются до последней минуты.
Паша до аварии был жизнерадостным парнем, а после своего "черного вторника" стал инвалидом.
Олег Харищюк, отец Павла: "Сын живет, немного двигает головой, руками, но пока ограничено".
И хотя в мединститутах будущих врачей не учат уходу за безнадежно больными, проблем с милосердием в хосписе нет. Правда, памперсы в этом учреждении стали дефицитом. 3 штуки в день по 24 рубля на каждого из 13 пациентов покупают всем миром.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Эвтаназия – это противоестественная процедура. Если человека нормально обезболить и создать нормальные условия, то она не нужна".
На стенах развешены картины с ангелочками, а вот цветы в этих палатах не приживаются. Но даже сюда неизлечимо больных формально привозят лечиться, а не умирать.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Мне интересно, где палачей возьмут? Нас учили лечить, а не убивать".
Оксана Капинус, научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ: "Согласно действующему законодательству, эвтаназия квалифицируется в рамках статьи 105, предусматривающей ответственность за убийство".
В исследовании юриста Оксаны Капинус содержится уникальная статистика. Почти 20 процентов врачей признаются, что в медицине и сейчас совершаются акты эвтаназии, например, когда смерть наступает от сознательного бездействия медиков.
В случае легализации этого явления человека смогут подталкивать в мир иной и из корыстных соображений.
Елизавета Глинка, глава благотворительного фонда: "Как Саша проживет? Этот вопрос для нас очень важен. И уже потом я задумываюсь о том, сколько он проживет".
С такой постановкой вопроса на четвертой стадии рака почки Александру трудно не согласиться. Ему уже не поможет ни операция, ни химиотерапия,
зато от консультаций психологов он отказался сам.
Александр Полетаев: "Если человек решает уйти из жизни добровольно, у него либо проблемы с головой, либо с ним неправильно работают. И здесь надо заниматься уже другими вопросами. А убивать..... Это всегда считалось убийством. Именно так и в дальнейшем будет называться эвтаназия".
http://www.religare.ru/article40781.htm
читать дальше
Эвтаназия сейчас неприемлима для России. По крайней мере об этом свидетельствуют те ответы, которые получил корреспондент одного из российских телеканалов
На минувшей неделе много шума было из-за информации о том, что в недрах Совета федерации якобы зреет закон, разрешающий эвтаназию (в переводе с греческого – благая смерть) в России.
Сенатор, которой приписывали инициативу, поспешила откреститься: нет, мол, никакого законопроекта нет, есть только желание поднять дискуссию по данному вопросу.
Один из аргументов "против" – слишком велика опасность того, что родственники, врачи, юристы будут склонять тяжелобольного человека к самоубийству. Готова ли наша страна к легализации эвтаназии?
Мнения выслушал корреспондент НТВ Никита Анисимов.
В реанимационной челябинской больницы "скорой помощи" врачам некуда торопиться. У пациентов палаты номер 4 возвращение к жизни может длиться всю оставшуюся жизнь.
Врач: "Здесь можно было бы поставить смерть мозга. Но были похожие случаи, когда состояние пациентов улучшалось и через 140 дней, и через два месяца, поэтому мы никогда не вынесем такой вердикт".
Она спешила на работу, а угодила под кирпич, падавший с крыши. Поначалу профессор Астахов решил, что поражения мозга необратимы, но 140 дней спустя девушка начала реагировать на голоса родных.
Арнольд Астахов, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии Уральской медицинской академии дополнительного образования: "Вы дайте нам любого пациента, даже на аппарате, мы будем делать все, чтобы человек жил".
Реаниматолог Арнольд Астахов верит в чудесные исцеления и не хочет решать, кому жить, а кому нет. В его отделении, где недавно выходили рядового Андрея Сычёва, клятву Гиппократа помнят назубок.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Я никогда не дам никому смертельного средства, а также никому не покажу пути для этого замысла".
После 20 лет практики у операционного стола доктор Владимир Рыбин защитил докторскую по философии. Первая в России научная попытка осмысления феномена эвтаназии привела его к протоирею челябинского храма.
Игорь Шестаков, протоирей: "Для нас является абсолютно недопустимым даже говорить о том, чтобы человека лишать жизни".
Однако Владимир Рыбин с кафедры Челябинского университета бьет во все колокола. Главный вывод его диссертации состоит в том, что эвтаназия – это проблема не медицинского, а, скорее, социального характера.
Владимир Рыбин, доцент кафедры философии Челябинского государственного университета: "Там, где эвтаназия вводиться в медицинскую практику, можно наблюдать далеко зашедшие стадии антропологического кризиса. В обществе, которое легализует эту процедуру, личность распадается".
Роб Жонкьер, председатель общества "Право на смерть": "Наш опыт показал, что можно легально применять эвтаназию. Многие государства хотят последовать примеру Голландии. Однако если население страны не получает качественную медицинскую помощь, я бы не стал выступать за легализацию этой процедуры".
В голландском обществе "Право на смерть" уже 104 тысячи членов, которые написали на зеленых бланках заявления на эвтаназию в случае внезапного ухудшения здоровья.
Совершить процедуру может только семейный доктор. Для удобства врачей в Бельгии выпустили специальные аптечки для лишения жизни. Долгое время на них был ажиотажный спрос.
Валентина Петренко, председатель комитета Совета федерации РФ по социальной политике: "Онкологические больные, одинокие люди звонили и спрашивали, куда им обратиться, если они захотят уйти из жизни, ведь доктора им в этом отказывают".
В Совете Федерации обещают провести круглый стол, чтобы понять причину таких обращений. Но секретарь совета Росздравнадзора по защите прав пациентов уверен, ответ и так знает каждый медик.
Алексей Старченко, секретарь общественного совета Росздравнадзора по защите прав пациентов: "Когда каждый онкологический больной будет получать серьезную обезболивающую терапию не по блату, не по каким то особым распоряжениям Минздрава, а по предписанию лечащего врача, только тогда может рассматриваться вопрос об активной эвтаназии".
В обшарпанной трехэтажке размещается последний приют для тех, в чье выздоровление уже, кажется, никто не верит. В миллионом Челябинске всего один хоспис на 13 мест, и без очереди сюда не попасть. Врачи диагнозы своих пациентов изменить не в силах, зато облегчить их страдания пытаются до последней минуты.
Паша до аварии был жизнерадостным парнем, а после своего "черного вторника" стал инвалидом.
Олег Харищюк, отец Павла: "Сын живет, немного двигает головой, руками, но пока ограничено".
И хотя в мединститутах будущих врачей не учат уходу за безнадежно больными, проблем с милосердием в хосписе нет. Правда, памперсы в этом учреждении стали дефицитом. 3 штуки в день по 24 рубля на каждого из 13 пациентов покупают всем миром.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Эвтаназия – это противоестественная процедура. Если человека нормально обезболить и создать нормальные условия, то она не нужна".
На стенах развешены картины с ангелочками, а вот цветы в этих палатах не приживаются. Но даже сюда неизлечимо больных формально привозят лечиться, а не умирать.
Валерий Белоусов, врач челябинского хосписа: "Мне интересно, где палачей возьмут? Нас учили лечить, а не убивать".
Оксана Капинус, научный сотрудник НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ: "Согласно действующему законодательству, эвтаназия квалифицируется в рамках статьи 105, предусматривающей ответственность за убийство".
В исследовании юриста Оксаны Капинус содержится уникальная статистика. Почти 20 процентов врачей признаются, что в медицине и сейчас совершаются акты эвтаназии, например, когда смерть наступает от сознательного бездействия медиков.
В случае легализации этого явления человека смогут подталкивать в мир иной и из корыстных соображений.
Елизавета Глинка, глава благотворительного фонда: "Как Саша проживет? Этот вопрос для нас очень важен. И уже потом я задумываюсь о том, сколько он проживет".
С такой постановкой вопроса на четвертой стадии рака почки Александру трудно не согласиться. Ему уже не поможет ни операция, ни химиотерапия,
зато от консультаций психологов он отказался сам.
Александр Полетаев: "Если человек решает уйти из жизни добровольно, у него либо проблемы с головой, либо с ним неправильно работают. И здесь надо заниматься уже другими вопросами. А убивать..... Это всегда считалось убийством. Именно так и в дальнейшем будет называться эвтаназия".
http://www.religare.ru/article40781.htm